– Да, могу.
– Мы слушаем вас.
– Он полностью отдавал себе отчет в том, что делает.
Бакли отвесил вежливый поклон головой:
– Благодарю, доктор. Других вопросов у меня нет.
– Перекрестный допрос, мистер Брайгенс? – спросил Нуз.
– Всего несколько вопросов.
– Я так и думал. Сделаем пятнадцатиминутный перерыв.
Не обращая на Карла Ли никакого внимания, Джейк быстро вышел из зала, стремительно поднялся по лестнице в библиотеку. Там сидел Гарри Рекс, ждал и улыбался.
– Спокойнее, Джейк. Я обзвонил редакции всех газет в Северной Каролине – про дом нигде и ничего. Ни слова и о Ро-арк. В Рэйли одна утренняя газета поместила заметку о суде – и то только самые общие слова. Больше ничего. Карла ни о чем не знает, Джейк. Она по-прежнему уверена, что ее дивный особнячок стоит на своем месте. Это же здорово! А?
– Замечательно! Великолепно. Спасибо тебе.
– О чем ты говоришь! Послушай, Джейк, к этому у меня как-то душа не лежит.
– Я не могу ждать.
– Ты знаешь, я ненавижу Бакли. Больше даже, чем ты. Но с Масгроувом я всегда ладил. Давай я поговорю с Масгроувом. Ночью мне пришла в голову мысль: а было бы неплохо подкатиться к ним – то есть мне, через Масгроува – и попробовать договориться.
– Нет!
– Слушай, Джейк, твоего клиента не позднее чем через сорок восемь часов приговорят к смерти. Если ты этому не веришь, то ты слепец, Джейк. Мой бедный ослепший друг!
– С чего это Бакли будет с нами договариваться? Мы же у него в кармане.
– Может, он и не будет. Но дай мне попробовать по крайней мере.
– Нет, Гарри Рекс. Забудь об этом.
После перерыва Родхивер вновь уселся в свое кресло. За свою не очень-то долгую карьеру адвоката Джейку ни разу не удавалось в суде или за его стенами выиграть спор со свидетелем-экспертом. В нынешней ситуации он не мог позволить себе испытывать судьбу.
– Доктор Родхивер, психиатрия занимается изучением человеческого разума, не так ли?
– Так.
– И ее нельзя причислить к точным наукам, верно?
– Верно.
– Вы можете обследовать человека и поставить некий диагноз, а другой ваш коллега может поставить диагноз прямо противоположный?
– Да, и это возможно.
– Фактически, если вы предложите десяти психиатрам обследовать одного и того же пациента, в результате можно будет получить десять абсолютно отличающихся друг от друга мнений?
– Ну, это вряд ли.
– Но такое, по-видимому, все же не исключается?
– Да, не исключается. Хотя бы теоретически.
– Но в данном случае мы имеем дело не с теорией, не так ли, доктор?
– Нет.
– Будет ли правдой, если я скажу, что во многих случаях психиатрия не в состоянии дать точный ответ на вопрос «что происходит с разумом данного пациента»?
– Это правда.
– И психиатры все время спорят друг с другом, так?
– Естественно.
– Теперь, доктор, на кого вы работаете?
– На штат Миссисипи.
– И как долго?
– Одиннадцать лет.
– А кто возбудил уголовное дело против мистера Хейли?
– Штат Миссисипи.
– За всю вашу одиннадцатилетнюю работу на штат Миссисипи сколько раз вам приходилось выступать в судах по тем делам, где вставал вопрос о психическом состоянии обвиняемого?
Родхивер на мгновение задумался.
– По-моему, это сорок третий процесс.
Джейк поискал в папке нужную бумагу, едва заметно улыбнулся:
– А вы уверены, что не сорок шестой?
– Да, возможно, я не помню.
Зал замер. Бакли и Масгроув делали вид, что уставились в свои блокноты, на самом деле они не спускали с Родхивера глаз.
– Сорок шесть раз вы выступали свидетелем обвинения на таких процессах?
– Если вам так будет угодно.
– И сорок шесть раз вы свидетельствовали, что обвиняемый абсолютно нормален. Это правильно, доктор?
– Не уверен.
– Хорошо, я сформулирую иначе. Вы сорок шесть раз давали свидетельские показания, и сорок шесть раз, по вашему мнению, суд имел дело с абсолютно здравомыслящим человеком. Так?
Родхивер начал ощущать беспокойство, в глазах появился тревожный огонек.
– Не знаю.
– Вам никогда не приходилось видеть психически ненормального обвиняемого, доктор?
– Почему же, приходилось.
– Уже лучше. Не будете ли вы любезны, сэр, сообщить нам имя этого обвиняемого и место, где проходил суд?
Бакли поднялся, расстегивая пиджак:
– Ваша честь, обвинение протестует против этих вопросов. Нельзя требовать, чтобы доктор Родхивер помнил детали всех судебных процессов, в которых ему доводилось принимать участие.
– Протест не принят. Садитесь. Отвечайте на поставленный вопрос, доктор.
Набрав в легкие воздуху, Родхивер изучал взглядом потолок. Джейк бросил быстрый взгляд в сторону присяжных. Никто не спал, ответа психиатра ждали.
– Не могу вспомнить, – наконец сказал доктор.
Подняв толстую пачку бумаг, Джейк потряс ею перед лицом эксперта.
– Возможно, вам не приходит это на память потому, что за одиннадцать лет, участвуя в сорока шести судебных процессах, вы ни разу не дали показаний в пользу обвиняемого?
– Честное слово, я не помню.
– А вы можете честно назвать нам хотя бы один процесс, на котором вы признали бы обвиняемого душевнобольным?
– Я уверен, что такие случаи были.
– Да или нет, доктор? Хотя бы один процесс? Эксперт покосился на прокурора.
– Нет. Память подводит. Сейчас не могу.
Джейк подошел к своему столу, взял в руку пачку бумаг.
– Доктор Родхивер, помните ли вы ваши показания по делу некоего Дэнни Букера на суде в округе Мак-Мерфи в декабре семьдесят пятого года? Бесчеловечное убийство двух человек?